Завод № 515 в военные годы находился в окружении 4-х поселков. Новый Соцгород (нынешнее название — Ленинский) представлял собой 5-6 двухэтажных домов на 12 квартир: в них жили работники КМЗ. Примерно столько же домов было в стадии строительства. А еще была школа № 9 и столовая для строителей.
На Центральном (ныне Первомайском) поселке был клуб (на том месте, где до 2000-х годов был заводской Дворец спорта), школа № 8 и бараки. Стояли бараки и на Северном поселке, располагавшемся вдоль железной дороги.
На Южном (ныне Степном) поселке в нескольких бараках жили спецпереселенцы. Тут же были организованы общежития-казармы для работающих на заводе бойцов стройбатальона и мобилизованных рабочих. В одном из бараков под надзором воспитателей жили оставшиеся без родителей подростки, работающие на заводе № 515. В бараках на Степном поселке располагалась и колония: осужденные за опоздания-прогул также работали на заводе.
Первыми, в сентябре, в Каменск прибыли эвакуированные работники Волховского алюминиевого завода — многие были приняты на КМЗ. Кольчугинцы прибывали позже — с ноября-декабря 1941 до февраля-марта 1942-го.
«Каменцы, которые имели по две комнаты, одну отдавали приезжим. Но этого оказалось мало. Занимали кухни. К небольшим семьям в комнаты 12-14 метров подселяли по семь человек эвакуированных...» — вспоминала Валентина Александровна Караваева.
А вот из воспоминаний Марии Александровны Радионовой: «Нас, 50 человек девчат, привезли на завод в августе 42-го из села Маминское... Раскидали всех по цехам. А поселили всех вместе — в зале старого клуба поставили топчаны. Матрацы и подушки мы набили стружкой. Выдали ботинки: подошва деревянная, а к ней прибит брезентовый верх...»
Жили рабочие даже в подвалах. «Многие рабочие завода проживают в селениях в 7-10 км от завода, 180-200 человек — в подвальных помещениях, 1000-1100 — во временных бараках», — записано в протоколе одного из партийных собраний, причем уже в 1944 году, когда ситуация с жильем немного улучшилась. В протоколе другого собрания зафиксировано, что директор совхоза «не дает соломы рабочим, живущим в подвалах». Солома была нужна, чтобы набить матрацы.
Но страшнее тесноты был холод. «Уголь давали. А растапливать-то нечем. Мы дощечки привяжем под пальто — выносим с завода. Иначе бы замерзли...», — вспоминала Раиса Ивановна Бондарь. «Дров не давали. Приходилось по вечерам, как приходил с работы отец, отправляться в лес с санками — рубили березки», — рассказывала Л. Ф. Сорокина. Незаконных лесорубов наказывали: штрафовали, отбирали топор и санки. Но холод был сильнее страха. Так за годы войны в окрестностях завода исчезла красавица-роща…
А вот заявление в горком ВКП(б) от работника цеха № 6 коммуниста Семена Кузьмича Лалуева: «...До сего дня имею семью в количестве 7 человек, коих 5 человек детей в возрасте от 12 до 1 года. Последний народился в вагоне (при эвакуации. — прим. ред.)... В условиях быта находимся очень плохо... Чтобы произвести тепло, приходится идти воровать...»
«Рабочие вынуждены спать в верхней одежде, потому что в комнатах холодище, и правильно, что рабочие не идут из цехов и спят там», — говорил на заводском партбюро 1 ноября 1942 года начальник цеха № 5 Н. Я. Комаров. Хотя вскоре после этого директор завода издал приказ о прекращении такой практики, приводящей к несчастным случаям. Но это распоряжение не всегда выполнялось. Вопрос тепла был актуален все военные годы. В протоколе партсобрания в январе 1944 года зафиксировано выступление т. Белова: «Особенно плохо обстоит дело с топливом. Например, работница цеха № 2 Смыслова из семьи военнослужащего 3 дня спит в цехе, так как в квартиру войти нельзя».
Еще одна проблема — в бараках не было электричества, а в домах на Ленинском его из экономии давали только ночью. «В общежитии нет света, и рабочий не может пришить пуговицу», — говорил один из заводчан на партсобрании в декабре 1942 года. Освещали комнаты коптилками, в лучшем случае — керосиновыми лампами.
А еще большая проблема была с водой. Если на Первомайском поселке были колодцы, то на Ленинский питьевую воду привозили в бочках. «Воду подвозят только к „правительственному“ дому», — возмущался на одном из собраний работник цеха № 4 Верхов. Помощник директора по соцбыту Петров отвечал: «Плохо у нас дело с доставкой воды... возит одна лошадь, что крайне недостаточно. Другая лошадь подвозит стройматериал».
По воспоминаниям В. А. Караваевой, заводчане, живущие на Ленинском, ходили за водой к железной дороге, где был источник, или носили воду в бидончиках с Первомайского поселка или с завода. Или спускались по крутому берегу к Каменке.
Но главной бедой был голод. «Чтобы получить подкрепление в питании, семейные люди ходили по деревням и выменивали у местных крестьян картофель, муку и другие продукты, отдавая за это, как здесь говорили в то время, лопатину — что-то из своей одежды. А иногда собирали мороженный картофель в поле», — вспоминал В. Ф. Васильев.
